Уроки радости и боли. Режиссер Динара Асанова

Уникальный режиссерский метод Динары Асановой — в ее собственных фильмах и отраженный в важных современных лентах.

«Асанова, прекрати!» — звучит на 11-й минуте «Не болит голова у дятла», дебютного полного метра режиссера. Не то мольба, не то требование исходит из уст учительницы — и обращено к ученице, которая ни разу не попадет в кадр.

Программа 

Выход режиссера из-за камеры в экранное пространство собственного фильма на символическом уровне всегда сильнее любой актерской работы. Но то, что позволяет себе в этой реплике Асанова, может считаться самым скромным и лаконичным в истории появлением автора в своей ленте. Возможно, даже ключом (без права передачи) к пониманию того уникального метода, который выделяет Асанову среди всех выдающихся режиссеров русскоязычного кино.

Кинопрограмма «Уроки радости и боли» приурочена к одноименной выставке, открытой в «ГЭС-2» до 14 июля.

В том, что режиссер-дебютант наделяет невидимую ученицу собственной фамилией, можно увидеть некоторый нарциссизм — и в случае любого другого постановщика это, вероятно, было бы справедливо. Но не в случае Асановой. Она не любуется собой — напротив, заявляет свое равенство с персонажами, отказывается от авторитета, верховенства персональной воли, положенного любому режиссеру по праву профессии.

Таким образом Асанова уже в первой своей работе дает понять: актеры — ее полноценные соавторы. В том числе (а возможно, и в первую очередь) актеры юные: в конце концов, и фамилия режиссера в «Не болит голова у дятла» достается семикласснице. Мир детей и подростков, никогда не обособленный от взрослого мира, но отражающий его, подсвечивающий его многочисленные противоречия и стремительно убывающие возможности, был постоянным объектом интереса Асановой.

Этот интерес не был созерцательным. Режиссер освобождала своих актеров от диктата сценария, призывая их произносить реплики и существовать в кадре как в жизни. Вместо дублей у нее были «версии» — принципиально отличающиеся друг от друга попытки вместе с артистами нащупать правду ситуации и определяющих ее чувств. Японский режиссер Хироси Симидзу, один из величайших мастеров работы с детьми, говорил, что те «дышат воздухом», а в фильмах «должны быть люди, которые еще умеют вдыхать воздух». Дети в фильмах Асановой воздух ощущают лучше взрослых — и, да, дышат, пусть это дыхание и сбивчиво: по-другому воздух последних десятилетий СССР не позволяет.

В результате этих кропотливых, почти на ощупь исканий получалось кино одновременно плоть от плоти советское (во всяком случае, если говорить об эпохе застоя) и стоящее особняком от всего, что снимали ее современники. Фильмы Асановой всегда парадоксальны, всегда сочетают в себе несочетаемое. Профессиональных артистов — с никогда не видевшими камеры трудными подростками. Реалистическое изображение времени и мира — со странными, не то муратовскими, не то фассбиндеровскими сценами снов и воспоминаний. Редкую предугадывающую, а не фиксирующую чувствительность к неприглядному и саморазрушительному — с глубокой моральностью и верой в силу воспитания. Критик Игорь Гулин называл этическую интонацию кино Асановой «безжалостным гуманизмом», и это как будто бы невозможное качество наполняет напряжением почти каждый кадр.

Стоит заметить, что при всей очевидной незаурядности своего метода Асанова не критиковала советскую традицию изображения молодого поколения, но концептуально деконструировала статус молодости в социальных отношениях. Экранный мир позднего застоя создал во многом идеализированную фигуру подростка, лишенного вульгарного нигилизма и легкомысленности: молодые люди в фильмах того времени предстают рассудительными, склонными к рефлексии личностями, которые своими высказываниями и действиями зачастую представляют образ нового человека, устремленного в утопическое будущее. Они — эталонная модель для взрослых, которых усталость от жизненных неурядиц все сильнее ввергает в малодушие.

Застойный мир, где дети будто «рождаются взрослыми, с должностью и окладом» (по остроумному выражению героя фильма Эльдара Рязанова «Служебный роман»), Асанова населила героями, которые действительно выглядят мудрее своих родителей, но при этом преисполнены жажды жизни и разумного несогласия с текущим положением вещей. Они могут нарушать сложившиеся нормы, даже преступать закон — но их бунтарское поведение никогда не бывает безосновательным.

Безжалостность асановской интонации — особенного рода. Воскликнуть «Асанова, прекрати!» мог бы любой зритель любого ее фильма, настолько тяжело порой бывает справиться с остротой правды, которую они сообщают. Но Асанова, к счастью для зрителя, не прекращает. И не прекращается, несмотря на трагически ранний уход из жизни в 1985-м.

Картины Асановой неотделимы от ее времени, и сама она всегда стояла чуть в стороне от любых течений в кино (как бы ее ни приписывали к «ленинградской школе»), однако ее след то и дело проступает в фильмах выдающихся режиссеров наших дней из разных уголков мира. Поэтому посвященная кинематографистке программа объединяет четыре ее знаковые работы с современными лентами, смотря которые, невозможно не вспомнить об Асановой.

В новой картине турецкого мастера Нури Бильге Джейлана «О сухой траве», год назад получившей премию в Каннах, кризис человека, чья жизнь связана с воспитанием детей, напоминает переживания учителей и родителей из «Ключа без права передачи»: Джейлан хотя и куда более мрачно смотрит на этот кризис, но так же, как Асанова, дотошен в поисках внутренней, болезненной правды характера. Лаура Вандель в «Невидимом мире» по-асановски пристально всматривается в механику детских конфликтов, совсем уже не надеясь на окружающих их взрослых: те часто даже не попадают в рамку кадра, выставленного на уровне взгляда ребенка. А вот ошарашенных жизнью и, в сущности, брошенных взрослыми подростков из «Межсезонья» Александра Ханта буквально тащит к отчаянию, а от него к трагическому самопожертвованию, как героя «Пацанов», — только, в отличие от последнего, их оказывается некому остановить.

Возможно, эти и другие параллели, проявляющиеся в кинопрограмме «Уроки радости и боли», говорят о том, что за 40 лет без Асановой жизнь, которую она так хорошо чувствовала, стала лишь жестче. А возможно, о том, что ее метод — снимать кино, работать с детьми и взрослыми, не тратить время на неправду — способен помочь познать, а если получится, и заговорить реальность — уже современную.