Поляризация:
Эллина Геннадьевна и Алигьеро Боэтти.
Книжная коллекция

Книжная коллекция, в которой можно найти ключ к пониманию произведений Алигьеро Боэтти, посвященных воспроизведению знания, опыта и общим принципам художественного творчества.

Фото: Руслан Шавалеев

Тематическая подборка проекта «Поляризация: Эллина Геннадьевна и Алигьеро Боэтти» условно делится на несколько рубрик, связанных с использованием неконвенциональных материалов и реди-мейдов, художественным трудом и индустриальным производством, формированием множественных идентичностей, работой с памятью и ложными воспоминаниями. Интерес к этим вопросам объединяет Эллину Геннадьевну и Алигьеро Боэтти.

Среди прочего, в подборке можно найти книги, тексты которых Эллина Геннадьевна использовала как запросы при работе с нейросетью для создания звуковой части инсталляции — аудиорассказа о событиях в мире, где люди стали чем-то средним между машиной и живым созданием. Среди источников текст американского антрополога Анны Цзин «Гриб на краю света. О жизни на руинах капитализма», «Циклонопедия: соучастие с анонимными материалами» Резы Негарестани, а также «Мы вам все припомним» Филипа Дика и «Джонни Мнемоник» Уильяма Гибсона — научно-фантастические произведения о памяти и воспоминаниях.

Дисфункциональные объекты

Такие работы, как «Все и ничто. Символические фигуры в искусстве второй половины XX века» Екатерины Андреевой или «Я тоже так могу! Почему современное искусство все-таки искусство» Франческо Бонами, затрагивают темы реди-мейдов, дисфункционального дизайна и использования в искусстве промышленных материалов.

Дюшан понял одну важную вещь: чтобы выдумать что-то новое, вовсе не обязательно это что-то делать. Все, что может стать произведением искусства, уже есть в окружающем нас мире.

— Франческо Бонами, «Я тоже так могу! Почему современное искусство все-таки искусство»

Экономика художественного труда

В значительной степени проблематику современного искусства сформировало снятие противопоставления между ремесленным, художественным трудом и индустриальным производством. Этот вопрос рассматривают Маурицио Лаццарато в книге «Марсель Дюшан и отказ трудиться» и Тьерри де Дюв в исследовании «Невольники Маркса. Бойс, Уорхол, Кляйн, Дюшан».

Одновременно с процессом превращения искусства в средство «мягкой силы» на протяжении всего XX века формируется глобальный художественный рынок. Контекст экономических и общественных отношений, в которые вовлечено искусство, радикально расширяется с момента «изобретения» реди-мейда до эпохи индустриального задействования искусственного интеллекта. Об этом пишет Од де Керрос в исследовании «Современное искусство и геополитика. Хроники экономического и культурного доминирования».

XXI век превратил современное искусство в полноценного участника международных отношений.

— Од де Керрос, «Современное искусство и геополитика»

Множественная идентичность

В разных художественных интерпретациях формирование человеческой идентичности через язык, географию и место в сообществе приводит к появлению образов двойников и идей несводимости личности художника к его автопортрету.

Идентичность, как личная, так и национальная, — ключевое понятие работ Poetics of Relation Эдуара Глиссана, «Черная кожа, белые маски» Франца Фанона и «Автопортрет в кабинете» Джорджо Агамбена.

Его (человека. — Прим.) единственная сущность — способность постоянно выживать в условиях изменений и уничтожения. Этот остаток, эта хрупкость пребывают неизменными, сопротивляясь разнообразным превратностям индивидуальной и коллективной истории. И именно этот остаток представляет собой тот таинственный облик, который так трудно распознать в изменчивых, преходящих лицах людей.

— Джорджо Агамбен, «Автопортрет в кабинете»

Неизобретательная изобретательность

Алигьеро Боэтти построил свой художественный метод на изучении через практику — в его работах повторения и ошибки порождают новый смысл, а игра как важная форма человеческой деятельности становится метафорой изменчивости жизни.

Лучше понять Боэтти и близких ему художников можно благодаря книгам «Ситуационисты и новые формы действия в политике и искусстве. Статьи и декларации 1952–1985» Ги Дебора, «Homo Ludens. Человек играющий» Йохана Хейзинги и «Жизнь, способ употребления» Жоржа Перека.

Из всего этого можно вывести то, что, вне всякого сомнения, является высшим, истинным смыслом пазла: вопреки кажущейся очевидности в эту игру не играют в одиночку: каждое движение, которое делает собиратель, ранее уже было сделано изготовителем; все детали, которые он прикладывает и откладывает, рассматривает и ощупывает, все комбинации, которые он пробует составить, все его попытки, предположения, чаяния и отчаяния уже были изучены, просчитаны и предрешены другим.

— Жорж Перек, «Жизнь, способ употребления»